Параллельные жизни

- Но почему, Колби? – Даррен знал, что глупо спрашивать, когда ответ очевиден, но все же не удержался. Вопрос словно повис в воздухе.

Его жена…теперь уже, надо полагать, почти бывшая, продолжала методично укладывать свои вещи в раскрытый чемодан. Ее молчание только усугубляло муки Даррена, который не представлял, чего от него ожидают.

Колби была из тех людей, которые словно сделаны из зеркального стекла - никогда не проникнешь в их мысли. Они непредсказуемы и следуют каким-то своим, только им ведомым курсом. Ты можешь либо следовать за ними, либо свернуть в сторону.

Это не безжалостность, просто…целеустремленность.

- Пожалуйста, ознакомься с этими бумагами, а потом подпиши, - голос Колби, по-прежнему обманчиво теплый, чувственный, родной, вернул его в их бывшую спальню их бывшего дома. – Я пока поживу у родителей, пока не решится вопрос с домом.

Дарен даже не удивился ее предусмотрительности, молча взяв у нее бумаги. Сделав вид, что не заметил попытки Колби избежать его прикосновения. Поскольку брачный договор весьма детально расписывал раздел имущества мистера и миссис Хейз при разводе, поводов для встреч у них будет не так много, да и расходов…

- Не забудь накормить собак и, пожалуйста, поешь сам, - перед самым уходом напомнила она. Зачем? Если уходит, зачем продолжать играть роль заботливой жены?

И вот дом погрузился в тишину, словно в тяжелый сумеречный сон, а он все сидел в той же позе в кресле в спальне, не в силах сдвинуться с места.

Семь лет назад…семь лет назад никто из них не сказал, что это может закончиться вот так. Пустотой. Или что они слишком разные, чтобы долго быть вместе.

Он любил Колби слишком давно, еще со школы, и ему казалось, что они идеально дополняют друг друга: она обладала огромной внутренней силой, на нее всегда можно было положиться, лучшего друга и пожелать было нельзя. Колби никогда не высмеивала его мечты, его рассеянность и бесконечные внутренние поиски, которые создали Даррену Стенли Хейзу репутацию чудака в глазах даже родных и друзей. Она не протестовала против коллекции игрушечных героев «Звездных Войн» - ему иногда нравилось их перебирать, против порхающих по дому скомканных листков бумаги, неразборчиво исписанных и тщательно перечеркнутых, против привычки разгуливать повсюду с плейером, в огромных наушниках, не замечая никого вокруг.

Колби терпеливо переносила все это, точно так же, как не замечала врожденную склонность мужа устраивать беспорядок везде, где он находился больше пяти минут (словно ему достались гены урагана Эндрю). Она напоминала садовника, который пестует год за годом любимое растение, в ожидании, когда оно зацветет.

Через семь лет Колби устала ждать и послала его к черту.

- Мам, я справлюсь сам, - упрямо заявил восьмилетний Майкл Ричардс, когда его мать уже взялась за ручку двери машины. – Я уже не грудной ребенок, зачем меня провожать?

- Майки, мне нужно поговорить с мистером Хейзом, вот зачем, - миссис Ричардс изящно выпорхнула из автомобиля, не забыв поправить свои темно-каштановые волосы, и решительно направилась к центральному входу школы Виллинг Уайт Парк.

Майкл с угрюмым выражением лица последовал за ней, игнорируя одноклассников.

Это происходило уже не в первый раз, и ему было ужасно неловко, потому что если он сам разгадал, что кроется за участившимися визитами его матери в школу, то и для остальных это не составит труда.

«О, нет», - внутренне застонал Даррен , заметив приближающуюся к нему парочку: Холли Ричардс и ее сына-разгильдяя. Кто из них являлся меньшим злом, он не знал. Майкл не желал учиться и устраивал пакости с тем же упрямством, с каким разведенная недавно Холли, пронюхав о том, что Колби переехала к родителям, пыталась заманить его в свои сети.

- Что, все бегаешь от Холли Ричардс? – дружески посочувствовал ему в столовой Джейк О’Малли, давний приятель Даррена и тренер в Виллинг-Уайт по совместительству. – Тут уже ставки принимают, скоро ли она тебя окрутит.

- Джейк, это не женщина, а крокодил какой-то, - Даррена даже передернуло при воспоминании о хищной улыбке Холли. – Бедняга Ричардс, наверное, где-нибудь в Казахстане, счастлив, что отделался от женушки.

- Ну, тебя тоже можно поздравить, - хохотнул Джейк, накладывая себе салата с тунцом. – Завидный холостяк нынче.

- Не равняй эту мегеру с Колби, - резко оборвал его Даррен. – Я бы много отдал, чтобы… А, черт, какая разница, - он вздохнул и поник белокурой головой. – Я согласился сходить сегодня с Холли в клуб «Брисвегас». Как ты думаешь, у меня еще есть шанс?..

- Пожалуй, - Джек глубокомысленно кивнул и поднял указательный палец. – Если только Колби вдруг решит вернуть себе свою собственность и врежет Холли промеж глаз.

За столиком в уютном, но переполненном клубе Даррен чувствовал себя как лягушка, угодившая в клюв цапле. Он не мог понять, зачем поддался сиюминутной слабости: дал уговорить себя на то, чтобы прийти сюда «скоротать вечерок». Куда приятнее было бы посмотреть по видео какой-нибудь старый добрый голливудский фильм, почесывая пузо Оби и Ооле, в тысячный раз размышляя о Колби и о себе. Но ему вдруг показалось, что он устал от мазохизма.

- Ты всегда был странным, Даз, - грудным голосом вкрадчиво промолвила Холли, поднося к губам бокал с кьянти. – Знаешь, тебя даже считали «с придурью».

- О, неужели? – он откинулся на спинку стула, разглядывая бывшую одноклассницу. – Я и не догадывался.

- И знаешь, почему? Потому что ты вел себя, как принц Уэльский.

- У нас в Мэйбл Парк, любого, кто не фанатеет от футбола или хотя бы регби, считают умственно отсталым, - сухо заметил Даррен. – Не забывай, что я учитель.

- Ну, я вовсе не считала тебя…умственно отсталым. И я тоже не люблю футбол, - собеседница поняла его по-своему и придвинулась поближе. – Видишь, у нас много общего.

Даррен проследил за ее изящной ручкой с накрашенными перламутровыми ноготками, которая медленно легла под стол на его колено. Он чувствовал себя затравленной дичью. Подарком, который эта богатая беззаботная женщина решила сделать себе на День рождения. Но никак не объектом любви или страсти. Возможно, поэтому постель с Холли представлялась ему чем-то вроде роскошной могилы. Конечно, Холли оскорбилась бы, узнав, что радости загробной жизни его не прельщают, но свое колено от цепких пальцев он все же освободил.

- Кстати, а где твой муж? – красивое лицо женщины внезапно поскучнело. – Как его звали…м-м-м…Джек?

- Джейк. Мы развелись уже полгода назад. Кстати, ведь ты с Колби…

- Мы не разведены, - обрезал Даррен почти грубо. – Колби – моя жена, несмотря на то, что живет у своих родителей. Так что, извини, Холли, но общего у нас с тобой немного. Разве что твой сын. Ты знаешь, что он самый отъявленный хулиган в младшей школе?

- Боже, Даррен, не надо, - застонала она, скривив губы. – Я не хочу разговаривать о Майкле сейчас. Знаю, он ненормальный, его отец такой же. Давай не будем.

- Но ни слова больше и о Колби, - твердо предупредил он. Холли поднесла к губам высокий бокал с мартини, прежде чем пробормотать:

Даррен лишь слабо усмехнулся. К черту? А где, как не в аду, он пребывал последние недели? Чувство бессмысленности собственного существования просыпалось вместе с ним и оставляло только ночью.

Тем временем началось шоу, ради которого большинство посетителей и заглядывало в клуб «Брисвегас». Этим вечером хозяевам клуба удалось заманить настоящую «звезду» - недавно прославившуюся на всю страну рок-группу “The Wonderland”. Как сообщала статья в местной газете, «ребята решили отдать дань родному городу».

Толпа довольно вяло отреагировала на появление на сцене, оформленной под огромный старомодный стереопроигрыватель, группы «на разогреве». Как прочитал Даррен в программке, она называлась “Red Edge”, а уже через пять минут стало ясно, что это еще одна из многочисленных «кавер-бэндов», перепевающих чужие хиты по ресторанам и ночным заведениям.

Однако что-то в их выступлении «цепляло» - нет, не охрипший солист, натужно изображающий Курта Кобейна, и не сама музыка - хард-рок Даррен не очень-то любил.

«Тот парень классно играет», - вдруг осенило его, Он внимательнее пригляделся к высокому нескладному гитаристу. Поникнув головой с вихрами неопределенного пегого цвета, он самозабвенно перебирал струны длинными гибкими пальцами с мастерством паука, плетущего паутину. Парню, похоже, было абсолютно наплевать на зрителей, он полностью ушел в звуки. И все же незаметно почти для всех он вносил какие-то особые, свои собственные нити в ткань чужой музыки.

- Боже, ну и идиоты! - раздраженно заявила соседка Даррена, о которой он неожиданно совсем забыл. – Кому они нужны, все ждут “The Wonderland”!

- Тот гитарист очень неплох, - неуверенно возразил он. – И остальные тоже, только солист подкачал, да и ударник так себе. Все дело в том, что они не чувствуют зал…, - закончил Даррен совсем тихо, услышав удивленный смех Холли.

- Да? А мне кажется, парень и петь-то не умеет.

- Он слишком зажат, даже не смотрит на публику, потому что боится, - спокойно объяснил Даррен, но его пальцы нервно сжали ножку бокала. Ему вовсе не хотелось впускать Холли в свои мысли. Или делиться ими. Но ведь никому они и не интересны, правда? - Понимаешь, у них каждый сам по себе, нет гармонии.

- Ты говоришь, словно сам выступал, - поддела его молодая женщина. – Интересно…как бы ты вел себя на сцене с микрофоном?

- Многие считали, что я пищал и кривлялся, - усмехнулся Даррен, поднимая руку, чтобы позвать официанта. Его великая детская мечта - петь, выступать на сцене, как Принц , Мадонна, Майкл Джексон…Но ему скоро тридцать, о чем тут говорить? Когда тебе десять, кажется, завоевать мир – так же легко, как съесть конфету. А потом понимаешь, что мечты чаще всего так и остаются мечтами.

- Мне нельзя упоминать ее имя, - скривилась Холли. – Расслабься. Твоя святая жена явилась сюда с другом мужского пола. А может быть, любовником. Сам посмотри. Ты его знаешь?

Повернув голову в указанном направлении, уже через секунду Даррен увидел за одним из столиков Колби. Она действительно была в компании незнакомого парня – брюнета крепкого телосложения в вечернем элегантном костюме. Даррен жадно пожирал их глазами, пока не почувствовал, что с него хватит. Он перевел взгляд на бокал с вином, потом опрокинул его в себя. Рок со сцены бил в уши, мысли путались.

- Стерва, - притворно сочувственная мина на личике Холли показалась ему более оскорбительной, чем тихо произнесенное ею слово.

Даррен очнулся от любящего нежного прикосновения. Кто-то трогал его за волосы, словно пытался вытащить из темного, похожего на бездонную воронку сна. Последовало влажное шершавое прикосновение ко лбу. Затем, отбросив всякую породистую сдержанность, спаниель по кличке Оби принялся радостно облизывать физиономию хозяина, сообразив, что тот наконец проснулся.

- Малыш…малыш, полегче, - застонав, Даррен перевернулся лицом вниз на подушку. Ткань наволочки пропахла потом и перегаром…и женскими духами. О, нет…

Он осторожно повернулся на бок и скосил глаза, несказанно обрадовавшись, когда вторая подушка оказалась пустой. Но это еще ни о чем не говорило: кто-то мог затаиться в ванной. Или на кухне.

Но на то, чтобы подняться с постели и проверить это, сил у него не было. В голове было пусто, но время от времени там бухал отбойный молоток, и в висок вонзался острый шип боли, словно гвоздь в стену. Неизвестно, что и сколько он вчера выпил, но во рту застрял привкус гнилого сена. Даррен никогда не пробовал гнилое сено, но почему-то был уверен, что это именно его вкус.

Спаниелям (на помощь Оби пришла Оола) удалось вытащить его из постели, когда было уже далеко за полдень. Слава Богу, наступила суббота, значит, не нужно было уныло ползти в школу, сознавая, что внешний облик выдает с головой, чем ты занимался прошлым вечером и ночью.

Приняв душ, Даррен спустился на кухню, сопровождаемый собаками, которые очень вежливо, но нетерпеливо сообщали ему выражением на мордах, что миски давно пусты, и пора накормить бедных несчастных животных.

После крепкого черного кофе, похожего на жидкий гуталин, вкус гнилого сена пропал, и тут Даррен заметил квадратик бумаги на столе. Снова радостно забухал отбойный молоток, и не зря.

«Милый, спасибо за чудесную ночь. Я и не подозревала, сколько у тебя талантов. С нетерпением жду возможности обнаружить новые. С любовью, Холли».

Он свалился на ближайший табурет, придавленный тяжестью вдруг свалившихся воспоминаний о прошлой «чудесной» ночи. Впрочем, помнил он не все и больше фрагментами. Клуб, навязчиво громкая музыка, намеки Холли…Черт, с какой стати он переспал с ней, если в начале вечера брезгливо морщился при виде ее руки на своем колене? Внезапная страсть? "С любовью, Холли..."

- Даррен? – встревоженно начала его мать. – У тебя все нормально?

С некоторых пор – как ушла Колби – она взяла в привычку разговаривать с ним по телефону каждое утро.

- Мам, а что со мной может случиться? – поморщился страдалец.

- Я звонила утром, но никто не подходил к телефону.

- Видимо, я не услышал, а Оби пока не умеет отвечать на звонки, - пошутил Даррен, в надежде, что Джуди Хейз угомонится, а он сможет вернуться к увлекательному путешествию в воспоминания о вчерашнем дне.

- Даррен, сегодня мне звонила Колби. Она очень беспокоится за тебя, - Джуди замолчала.

- Мам, позволь мне заверить тебя, что я жив, здоров, не спился, не уволился с работы, не подсел на наркотики и не вступил в секту «Свидетелей Иеговых». Можешь передать это Колби. Черт, я вас обеих люблю, но вы почему-то принимаете меня за ребенка! Давай, я заеду к вам с отцом завтра? Хорошо? А теперь пока, мне надо прогулять собак.

Он вернул трубку на место, раздумывая, почему Колби именно сейчас обеспокоилась его судьбой. И вдруг вспомнил, как…

- Стерва, - жалостливо произнесла тогда Холли в ночном клубе, изображая глубочайшее сочувствие. А Колби сидела неподалеку с каким-то незнакомым парнем, не замечая его, Даррена. Как же ему было больно. Видимо, поэтому он так накачался вчера, впервые в жизни.

В отличие от Колби, ему нелегко взять и выбросить из жизни семь лет, которые они провели вместе. А она эту ампутацию перенесла на удивление легко.

Оби тоскливо заскулил, виляя хвостом. Он сочувствовал всем своим собачьим сердцем, но переживания хозяина ему были непонятны, а вот прогуляться давно было пора.

Пробежка по аллее, затененной эвкалиптами, принесла некоторое облегчение. Мир был вечен, а человеческие чувства похожи на реку, а не на сосуд с водой. Сейчас сердце полно болью, а уже через полчаса наслаждаешься свежим воздухом, ощущением здоровья, красотой реки, неба, зелени, девушки, которая подарила мимолетную улыбку то ли его взгляду, то ли своим мыслям…

Оставив собак у стеклянных дверей, Даррен заскочил в закусочную «Swan Hill», купить еды для завтрака. В его холодильнике мирно доживал свои дни заплесневелый кусок вегетарианской пиццы, и даже овсяные хлопья закончились. Он купил бутылку питьевого медового йогурта, несколько свежих кексов из рисовой муки и фруктовый салат, а в последний момент соблазнился ароматом только что сваренного кофе.

- Ванильный латтэ, пожалуйста, - попросил он у симпатичной официантки.

- Джен, а мне черный, без сахара, - сказал чей-то приятный низкий баритон. – Привет, парень! А вы неплохо выглядите! Что используете против похмелья?

- Привет, - Даррен с натянутым дружелюбием покосился на «баритон» в белой футболке с эмблемой местного университета. – Мы давно знакомы?

- Да, после того, как вы исполнили в караоке-баре половину репертуара Принца и Барри Манилоу, - усмехнулся незнакомец и протянул длинную жилистую руку. – Дэниел Джонс. Я гитарист из группы «Red Edge». Мы вчера выступали в «Брисвегасе», если помните.

- Даррен Хейз, - о своей профессии Даррен предпочел умолчать. В душе таились мрачные подозрения, что сейчас он узнает о себе и вчерашнем вечере много интересного. – Честно говоря, о вчерашнем я помню…не все, и вспоминать не хочу, - он поморщился при мысли о Холли Ричардс. Нет, вспомнить все-таки придется. Но не сейчас. – Рад встрече, мистер Джонс, но мне пора. Мои собаки могут сорваться с поводков.

- Это ваши спаниели у входа? – с интересом спросил Джонс, ничуть не обидевшись на почти грубый ответ. – Красавцы.

«Красавцы» встретили хозяина умильными улыбками на мордах, и троица двинулась в обратный путь.

Ребятишки притихли, когда он объявил, что на этом уроке они будут говорить и писать о своих мечтах. Его подопечные были жутко непоседливым народцем, предпочитая компьютерные игры книгам и шумную болтовню – писанине в тетрадках. Иногда Даррен вообще сомневался, а дал ли он им хоть крупицу необходимых для жизни знаний. Казалось, все, что им нужно, эти дети твердо знают с пеленок.

И все же он любил их возню, их беззастенчивые вопросы, искренние улыбки или горе на лицах. К тому же Даррен обожал своих четверых племянников – Джордан, Сару, Бенни и Адама . Так что нелюбимой свою работу он бы не назвал.

- Давайте попробуем рассказать о своих мечтах, - объяснил он, присаживаясь на край стола. Одетый в джинсы и белую футболку, с падающими на шею завитками рыжевато-русых волос, Даррен определенно выделялся среди учителей Виллинг-Уайт неформальным внешним видом и приводил в восторг большинство школьниц старше одиннадцати лет, которые считали его «клёвым». – Мечты - это наши неосуществленные желания. Все мы мечтаем о чем-нибудь, правда? Вот ты, Лори – обратился он к своей любимице – серьезной девочке в очках с длинной светлой косичкой.- О чем ты мечтаешь ?

- Я хочу поскорее стать взрослой и поехать в Африку, - уверенно заявила она. – Но сначала закончу колледж, а может, и университет. Мама хочет, чтобы я училась в университете.

- Отлично, Лори, - похвалил Даррен. – А что ты будешь делать в Африке?

- Сспа-асать диких животных! – Лори заволновалась и начала слегка заикаться. – Слонов, антилоп…и…и людей тоже, - тихо закончила она. – Я их накормлю.

- Спасибо, Лори, - Даррен ободряюще улыбнулся ей. Он встречался с матерью девочки – ослепительно красивой феминисткой и профессором биологии на кафедре местного университета. На все его попытки объяснить ей, что восьмилетний ребенок должен не только учиться, но и развлекаться иногда и иметь собственное мнение, она неизменно отвечала, что лучше знает, как воспитать свою дочь. – Кто еще? Может, ты…Майкл? – он несказанно удивился, заметив поднятую руку мальчишки. В его сторону Даррен избегал смотреть в течение всего дня.

- Мистер Хейз, а сами вы о чем мечтали? – Майкл Ричардс одарил его обычным хмурым взглядом исподлобья. – Когда учились в школе?

Даррен задумался. У него уже вертелась на языке какая-то мгновенно возникшая байка, но, заметив интерес своих подопечных, он решил добросовестно вспомнить.

- Я мечтал о многом, - он даже сам себе удивился. – Мечтал подружиться с E.T. из фильма Спилберга. Да, вы его видели недавно. Я так завидовал Эллиоту! Мечтал, чтобы мне подарили на Рождество игрушки с героями «Звездных Войн». А еще мечтал …только это большой секрет, никому не слова? – он хитро, одним глазом подмигнул детям, а они немедленно захихикали. – Я мечтал стать супер-звездой. Вроде Майкла Джексона.

- Ну, это парень вроде …ммм… Эминема, только раньше он был черным. Правда, он не читает рэп, только поет. И еще классно танцует, - вскочив на ноги, Даррен исполнил несколько зажигательных движений из «Scream». И был немедленно освистан безжалостными мальчишками. – Угу, я знаю, что это было ужасно! – он поднял руки. – Но вы могли бы притвориться, что вам понравилось!

- Мне понравилось! – немедленно заявили хором Лори и Линн Даковски.

- Ну, может, вы могли бы читать рэп, мистер Хейз, - дипломатично предположил рыжий Зак Тайсон. – Или петь. Вдруг у вас получится.

- Спасибо, Зак. Но я сомневаюсь, что у меня получится. Может, мы лучше поговорим теперь о ваших мечтах?

- А вам подарили игрушки? – спросил вдруг упрямый Майкл Ричардс. – Ну, те из «Звездных Войн»? А как же E.T.?

- Да, мама подарила мне их. – «Она копила деньги целый год, а мы были банкротами и жили в трейлере, но она купила эти чертовы игрушки». – И я до сих пор иногда играю в них… А папа смастерил мне игрушечного E.T., я повесил его на велосипед и гонял по улице – думал, что теперь смогу летать.

- Значит, если сильно чего-то хотеть, желание исполнится! – торжествующе заключил Майкл. – И можно пожелать все что угодно!

- Да, пожалуй, ты прав, - согласился с ним Даррен слегка удивленно. Он не стал говорить Майклу, что в тринадцать лет решил, что уже вырос из этих игрушек и продал их за 26 долларов - те, что были у него теперь, он смог купить гораздо позже.

Честно говоря, от своего Санта-Клауса он уже ничего не ждал. Словно, просто …разучился мечтать. Он бы мог сказать Майклу, что на самом деле вся жизнь – цепь случайностей, как игра в рулетку, и от нас ничего или почти ничего не зависит, но дети ведь должны верить в чудеса, правда?

- Привет, - Холли с деланной застенчивостью выглянула из–за двери, прежде чем проскользнуть в класс. Она вся какая-то длинная, вдруг подумал Даррен с чувством острой неприязни. Ноги, шея, ногти под слоем сверкающего темного лака.

Он задержался, чтобы закончить план уроков на следующую неделю, который включал также поход в аквапарк и экскурсию на остров Фрэйзер. Опустевшая школа дремала в предвечернем, постепенно спадающем зное. Лишь со стадиона доносились азартные крики участников школьной футбольной команды, проводивших тренировку.

- Ты наконец-то пришла поговорить о Майкле? – с тайной надеждой спросил он., с неохотой откладывая большой блокнот с логотипом «Starbuckz».

- Я знала, что ты не будешь мне рад, - ответила она тоном маленькой обиженной девочки. – Вот только не знаю…это связано со мной вообще или только с той конкретной ночью, что мы провели вместе?

- Мы не…- он вдруг запнулся и покраснел. А все его светлая кожа! – Мы не занимались сексом.

- О, ты уверен? – она загадочно выгнула бровь. – Ну, хорошо. В том невменяемом состоянии, в каком я привезла тебя домой, ты не смог бы попасть даже в слониху. Но все же…я ведь не оставила тебя. Доставила домой, раздела, уложила. И это после того, как ты испортил мне весь вечер!

- Я бы извинился перед тобой, - медленно произнес он. – Но, к сожалению, я почти ничего не помню, что было после того, как…увидел Колби. А она меня заметила?

- О, да. Ты выпил целую бутылку «Шардонне», а потом подошел к ним и пожелал приятного вечера, а потом пил весь вечер. И еще пел – в караоке-баре. Собственно, оттуда нас и выставили. После того, как ты начал петь «I will always love you” Уитни Хьюстон. Слава Богу, твоя бывшая к тому времени уже уехала!

Даррен потрясенно молчал. Быстро же он перешел от роли скромного школьного учителя, позволяющего себе бокал вина лишь по особым случаям – раз в месяц, к пьяному запевале в ночном клубе! Он всегда не любил алкоголь за его способность лишать человека самоконтроля и сейчас твердо поклялся себе избегать питейных заведений как огня.

А если хоть одна душа из родительского комитета присутствовала при его «выступлении»?!

- Хорошо, что тот парень, гитарист из рок-группы, помог мне дотащить тебя до машины, - продолжала Холли. – А перед этим вы с ним выпили на брудершафт. Кстати, ему понравилось, как ты пел. Это было так забавно.

«Дэниел Джонс», - вспомнил Даррен имя молодого человека, с которым столкнулся день назад в «Swan Hill».

- Черт…Холли, мне очень жаль. Я был не в себе, - с трудом выдавил он.

- Не надо. Это я была дурой, воображая, что смогу чего-то добиться с тобой. А я ведь ни за кем так никогда не бегала.

Холли рассмеялась своим дребезжащим смехом.

- Я умираю от зависти к Колби, - призналась она. – И ненавижу ее за то, что она с тобой делает. Но, возможно, так нужно. Я не знаю.

Она подошла к нему совсем близко и вдруг поцеловала его. Нежным, долгим и почти невинным поцелуем.

- Мне кажется, ты сам себя еще не знаешь, - прошептала она, ускользая. Даррен застыл на месте и только через несколько мгновений провел рукой по губам.

В коробочке таинственно шуршало и поскрипывало. Адам с важностью поднес ее к уху Даррена.

- Это очень стлашный жук, - шепотом объяснил он. – Жук-единолог.

- Ты мне его покажешь? – спросил его дядя со страшным интересом.

- Адам! – прикрикнула мать одного юного энтомолога и старшая сестра другого. – Ты опять копался в земле, чертенок! А ты, Даз, - накинулась она на брата. – учитель, называется! От тебя мой сын учится только всяким пакостям! – заявила она сурово, но в голубых – семейная черта Хейзов – глазах искрилось веселье.

- Каким же пакостям я его учу, Трей? – возразил брат, подхватывая малыша на руки. – Пускать бумажные кораблики в ручье? - Подброшенный в воздух Адам весело заверещал. Оби, шнырявший неподалеку ревниво залаял. - Кидаться косточками от манго? Зато нам весело, правда? О, Бенни тебя зовет. Иди, космический рейнджер!

- Тебе нужен свой собственный ребенок! – авторитетно сказала Трейси, когда они остались одни на затененной веранде родительского дома.

- Оригинальное предложение почти разведенному мужчине, - Даррен отряхивал джинсы от травы и собачьей шерсти. – Ты предлагаешь мне встать в очередь на усыновление китайского ребенка? Я бы усыновил Адама.

Трейси запустила в него одноухим плюшевым зайцем.

- Как ты, Даррен? – ее голос вдруг выразил глубокое сочувствие. Ее брату отлично удавалось притворяться прежним, но когда он уставал и выходил из роли, трудно было не заметить трещины в его почти идеальном образе – тень печали, страдание, растерянность.

Он подобрал зайца и стал рассеянно помахивать им, дразня Оби.

- Подыскиваю квартиру – какой смысл теперь платить по закладной на дом? Я сплю, ем, гуляю с собаками по утрам и вечером, а мои ребята не дают мне скучать в школе. Нормальная жизнь, Трей.

Он подумал и ответил со своей обычной честностью:

- Но я все еще скучаю по ней. И мне все еще никто не нужен, кроме нее. Знаешь, тюрьма бывает разной. Как будто, сколько не пытайся, не сможешь сдвинуться с места. Помнишь фильм «День Сурка»? Вот и я каждый день просыпаюсь с одним и тем же чувством.

Следующая неделя выдалась настолько хлопотной, насколько он смог себя загрузить. Уроки в школе, экскурсии с детьми, поиск покупателей для дома – вечером он едва заставлял себя прогулять собак и падал в постель. Не думать, не чувствовать – ему это почти удалось.

В субботу Трейси позвала его на презентацию нового альбома группы Silverchair в крупном брисбенском музыкальном супермаркете “Virgin”; ей хотелось заполучить автографы участников группы, а Даррен вознамерился приобрести сразу несколько новых дисков – Питера Гэбриела, No Doubt, Basement Jaxx. В принципе, проще было бы заказать их через Интернет-магазин, но ему нравилось бродить по залам оформленным в стиле «хай-тек» - постеры и логотипы, прозрачные стеллажи, блестящие металлические детали непонятного назначения, электронное мелодичное шуршание «new age» из совершенных спрятанных динамиков.

В отделе комиссионных дисков посчастливилось найти один из самых старых синглов Майкла Джексона – “Ben”, который Даррен давно искал для своей коллекции. Подойдя к кассе, он вдруг остановил беглый взгляд на высоком худом парне, который расплачивался кредиткой за альбом INXS.

- Привет, - широко улыбнулся Хейз, припомнив имя – Дэниел Джонс, гитарист местной рок-группы. Почти старый знакомый. Их пути все время пересекаются! Ночь в клубе «Брисвегас» уже не будила в нем печальных воспоминаний, поэтому он решил соблюсти долг вежливости.

К его облегчению, Джонс оказался незлопамятным. И достаточно тактичным, чтобы не напоминать Хейзу о его невежливости в прошлую встречу.

- Логан-сити не так уж и велик. Я давно здесь живу, а тут бываю чуть ли не каждый день. Удивительно, мы раньше не столкнулись! Вы поклонник Silverchair?

- Небольшой, если честно, - признался Даррен. – Пришел за компанию с сестрой, заодно купил кое-что.

- О, вам повезло – “Ben” Джеко, - оценил Джонс его приобретение. – Кажется, это первый его сингл, ставший суперхитом. Как вы сумели его раздобыть?

- Когда-то я здесь подрабатывал, еще в школе, - ухмыльнулся Даррен. – Знаю, где искать сокровища. Возможно, я даже обслуживал вас. Тогда я просто бредил музыкой, мечтал выступать сам. Вам-то это знакомо, не правда ли?

Не сговариваясь, они отправились в небольшое кафе – тут же, в супермаркете – Дэниел взял банку «Короны», Даррен – минеральную воду без газа. Должно быть, между ними сразу проскочило чувство мгновенной симпатии, но, так или иначе, Хейз обрадовался собеседнику, который был готов рассуждать о музыке часами напролет.

Они так почти ничего и не узнали друг о друге, кроме того, что у обоих оказались очень схожие предпочтения – от U2, Питера Гэбриела и Duran-Duran до Eurithmix и Дайаны Росс, и оба считали, что господство хип-хопа рано или поздно должно закончиться, а электронные направления, несмотря на успех отдельных гениев вроде Moby, еще слишком непривычны для широкой публики.

В реальность их вернул писк мобильного телефона.

- Даз, где тебя черти носят? – Даррен поморщился от разъяренного голоса Трейси. – Я тебя уже почти час разыскиваю!

- Я…гм…здесь, в кафе. А ты уже взяла автограф у этого…как его…

- Дэниела Джонса! Конечно! – гордо заявила сестра. – Я жду тебя на стоянке.

Даррен растерянно убрал свой “Samsung”, а затем внезапно расхохотался.

- Простите. Моя сестра Трейси сказала, что взяла автограф у Дэниела Джонса! А я чуть было не сказал ей, что разговариваю с Дэниелом Джонсом!

- Вас ждет сестра, а мне пора бежать на репетицию - сегодня играем в загородном клубе «Аскот», - заторопился Джонс, бросив взгляд на наручные часы. – Кстати, как вам показалось наше выступление? - он пытливо посмотрел на Хейза.

- Ваша игра мне понравилась, - честно ответил он. – Правда, солист…

- Дерьмо, так и скажите, - Дэниел на мгновение помрачнел. – Стив вообще-то учился на ветеринара, он уходит от нас через две недели. Нам всегда не везло с солистами. А вы бы не хотели попробовать? - вдруг спросил он, как будто между прочим. Даррен чуть не разинул рот.

- Я слышал, как вы поете. Вы были пьяны в стельку, но пели лучше, чем когда-либо пел Стив. Мне кажется, у вас бы получилось.

- Вы хотите поменять ветеринара на учителя младших классов? – Даррен все еще отказывался воспринимать его предложение всерьез, хотя в глубине души был польщен. – Что, если я горький пьяница?

- Неплохая замена. Я когда-то подрабатывал бэби-ситтером, - Джонс пожал слегка сутулыми плечами. Он достал потрепанный блокнот, вырвал листок и быстро нацарапал пару строк. – Вот, мой телефон и адрес нашей студии. На самом деле, это просто дыра, где мы репетируем, поэтому лучше сначала позвоните, если соберетесь. Впрочем, мой брат Оливер хочет дать объявление в «Time Off».

- До свидания, мистер Хейз! – Дэниел рассеянно улыбнулся и, проявив удивительную прыть, исчез за дверями кафе.

- Он - идиот безмозглый! – заявил Майкл Ричардс, не выказывая ни малейшего раскаяния за то, что украсил другого парнишку приличными синяками под глазом и на скуле, а также разбил ему нос. – Дурак. Девчонка!

- Майкл, это не дает тебе права избивать Элтона¸- Даррен послушал себя и поморщился. Нет, так не пойдет. Для такого, как Майкл, его слова – как неприятное лекарство, которое дети выплевывают, едва мать отвернется.

Элтон Абрахамс был, пожалуй, самым тихим и образцовым мальчиком во всей младшей школе, полная противоположность Майклу. Физически он уступал своим сверстникам, поэтому предпочитал отсиживаться в уголке, что-то рисуя карандашами в альбоме. Лишь пару раз Даррен упросил Элтона показать ему свои рисунки и ничуть не удивился, обнаружив, что они весьма талантливы. Правда, талант у Элтона был своеобразный – он рисовал никому неведомых зверюшек, причудливые растения, существ, похожих то ли на гуманоидов, то ли на персонажей древних легенд. Больше Элтона, похоже, ничего не интересовало. Абсолютно непонятно, почему к нему прицепился Ричардс.

После уроков в классе никого больше не было, только двое – мужчина и мальчик. Но скоро должна была появиться Холли, и Даррен подсознательно чувствовал ее приближение, со смешанным чувством старой досады и непонятного нетерпения. А пока они с ее сыном играли в словесный пинг-понг, с равным счетом.

Так, соображал он, Майкл, при всей его задиристости, еще не вошел в подростковый период, когда гормоны побуждают излить агрессию при первом удобном случае. Да и не настолько он дикий, чтобы поколотить одноклассника без всякого повода. Элтона недолюбливают мальчишки, но обожают девочки, которым он дарит свои рисунки и вообще обращается со старомодной взрослой вежливостью. А, Майкл, кажется, неравнодушен к Элли Батлер, хорошенькой брюнеточке. Наверное, Элтон уделил ей чрезмерное внимание, вот Майкл и разобрался с соперником. Но это пока предположение, нужно поговорить с Элли, с самим Элтоном…

Даррен тяжко вздохнул – может, зря он ушел из подготовительной школы? Малыши лет трех-пяти сущие ангелы, а вот подрастая, они превращались в ящик Пандоры. Зато подрастающие дети более интересны – так ему казалось.

- Элтон не похож на тебя, Майкл, он другой, - попытался он растолковать мальчишке. – Он рисует потому, что это у него получается лучше всего. Зато ты сильнее его и лучше играешь в футбол.

- Рисуют только девчонки! – надулся тот. – Мальчики так себя не ведут. Он, наверное, «голубой»!

Даррен медленно побагровел, невольно сжал кулаки, чтобы сдержаться и не надавать своему подопечному, будь он неладен, тумаков. Ему вдруг вспомнилось собственная школа – быстрый переход от веселого чудо-ребенка, который обожал петь, танцевать, сочинять стихи и играть в школьных пьесах, к пухлому замкнутому подростку, «белой вороне» класса. Он ненавидел футбол! Бокс и баскетбол в университете казались ему насилием над личностью, а в автогонках Даррен видел только раздражающий шум и газовые выхлопы. Правда, «голубым» его дразнить не осмеливались – младший Хейз мог и поколотить. Хватит ли у Элтона Абрахамса упрямства отстоять свое право быть другим?

- Твой сын – настоящее дьявольское отродье, - он все еще кипел злостью, когда разговаривал потом с Холли. – Он выводит меня из себя, терроризирует других детей. Черт, я просто не знаю, что с ним делать!

Холли долго молчала. Он представлял себе ее чувства, но вина лежала и на ней.

- Что ты предлагаешь? - наконец спросила она. – Джейк бил Майкла, - ее губы дрогнули и плотно сжались. – Он не хотел его рождения. Возможно, и я его не хотела, но так уж получилось…Сейчас, когда нам удалось избавиться от Джейка, я пытаюсь дать Майклу все, что могу!

- Почему же ты раньше ничего не говорила? - резко спросил он. – Впрочем…я мог бы сам догадаться.

- Помоги мне, Даррен, - вдруг попросила Холли. – Я не хочу отдавать его в интернат или что-то подобное. Я не хочу его потерять! – она глубоко вздохнула, но не смогла сдержать давно назревавшие слезы. Они так не шли ей – самоуверенной, элегантной, словно манекен в бутике, но Даррен почувствовал легкий укол в сердце. Он неловко обнял ее и почувствовал горячее и влажное прикосновение ее лица между плечом и шеей, а ее тело прильнуло к нему так доверчиво, словно он держал в руках малыша Адама. Но, конечно, Адам вызывал в нем совсем другие ощущения…

Он попытался найти ту, прежнюю Холли, к которой привык, но не смог и растерялся.

В пятницу Трейси вытащила все семейство на отчетный концерт оркестра школы Шейлер Парк, в которой училась ее старшая дочь Сара. Как любимый дядя, Даррен со вздохом выбрался из привычной скорлупы четко расписанных будней и надел подходящий к случаю костюм, отказавшись, впрочем, от галстука. Он так и не научился как следует его завязывать, а Колби…

Он удивленно осознал, что яркая картинка прошлого – Колби, аккуратно завязывающая его галстук – больше не причиняет ему такую сильную боль, как раньше. Она почти превратилась в обычное хорошее воспоминание. Возможно, так и должно было произойти, но не слишком ли скоро? Прошло четыре с половиной месяца, как Колби ушла. А когда наступает момент, размышлял он, с которого можно спокойно похоронить былые чувства?

С другой стороны, есть любовь, которая дана на всю жизнь. Он поймал взгляд сестры, любовавшейся своей дочерью, вдохновленно пиликавшей на скрипке, посмотрел на мать и с облегчением понял, что его семья – это то, что он никогда не потеряет и никогда не перестанет любить.

- Миссис Лоул, преподавательница, сказала мне, что у Сары несомненный талант, - с гордостью заявила Трейси, когда позже Хейзы собрались на семейный ужин: Джуди, Роберт, старший сын Питер Джон с женой, дочь с мужем и он, младший, Даррен Стэнли. Самое юное поколение уложили спать пораньше. – Интересно, от кого она его взяла?

- Не понимаю, зачем ей это нужно, Трейси, - жестко заявил отец. Могучие плечи, загорелая обветренная кожа и татуировки выдавали в Роберте Хейзе, главе семейства, бывалого моряка и, как тайком подозревали его дети, бурное прошлое. Впрочем, океан-то всегда был рядом - равномерно дышал всего в пяти милях от Брисбена. – Глупая трата денег.

- Папа! – вспыхнула дочь. – Если Сара станет музыкантом, я совсем не буду против. Ты ведь когда-то был ударником в группе, сам рассказывал, забыл? А Даррен учился играть на тромбоне, - она бросила взгляд на брата, ища поддержки.

- После чего мои губы стали походить на силиконовые подушки, - Даррен закатил глаза. – Слава Богу, Сара играет на скрипке.

- Слава Богу, твой брат хотя бы закончил университет, - буркнул Роберт и попросил жену передать ему блюдо с картофелем, словно закрывая этим болезненную тему.

Отец никогда не скрывал своего разочарования тем, что Даррен выбрал профессию учителя. На младшего сына он возлагал особые надежды, ведь он учился гораздо лучше своих старших брата и сестры, лучше, чем можно было ожидать от мальчика из семьи, которая всегда перебивалась на грани бедности. Он мечтал увидеть его адвокатом или преуспевающим бизнесменом, врачом, на худой конец.

Наверху послышался детский плач, а затем с лестницы на второй этаж донесся тонкий голосок:

- Я с тобой, Трей, - встрепенулся Даррен, едва его сестра поднялась из-за стола.

Когда Адам, успокоенный сказкой и обещанием не выключать ночник, снова уснул, они вышли в коридор, все еще нежно улыбаясь.

- Ты так хорошо управляешься с детьми, - шепнула Трейси. – Я бы взяла тебя нянькой.

- Думаешь, это мое призвание? – задумчиво сказал он, словно вдруг очнулся от своих мыслей. – Когда отец вспоминает про мою учебу в Келвин Гроув, до смерти хочется признаться, что мне там никогда не нравилось. Мне вообще не хотелось поступать в университет.

Ему нравилось петь и играть в школьном театре, он даже получил главную роль в пьесе «Человеке из стали» - кажется, мама до сих пор хранила программку.

Лицо сестры в полусумраке отразило целую гамму свойственных ей чувств – смущение, печаль, сочувствие.

- Мне и в голову не приходило, что тебе это не по душе. Почему же ты не ушел? Зачем ты работаешь учителем, если мечтаешь совсем о другом? – недоумевала она.

- Я подумал – лучше уж возиться с малышами, чем стать юристом, как хотел отец. Выбрал самый легкий путь, - с горечью заключил он. – Я и Колби потерял потому, что не стал бороться.

Нахмурившись, Трейси заглянула в его потемневшие глаза.

- Зато Колби сильная, слишком сильная для тебя... Если ты чего-то очень хочешь, бороться никогда не поздно. Тебе только двадцать восемь, у тебя еще все впереди, младший братец. Никогда не знаешь, как повернет судьба.

В конце концов, что я теряю, подумал он, набирая телефонный номер.

Листок с номером Джонса Хейз вытащил из заднего кармана джинсов в самый последний момент, перед тем, как отправить их в пасть огромной стиральной машины-автомата в прачечной.

Утром, повинуясь внезапной прихоти, он купил журнал «Time Off» и сразу открыл на предпоследней странице, в разделе частных объявлений. «Группе требуется вокалист с приятным голосом и внешностью. Обращаться: Оливер Джонс, телефон…»

Внешность. Как бы описала меня Холли Ричардс, усмехнулся он, вспомнив свое паническое отступление после того, как едва ее не поцеловал - по собственной воле!

Слегка вьющиеся белокурые волосы, голубые глаза с длиннющими ресницами – предметом зависти Трейси. Фигура коренастая, крепко сбитая, но гибкая. В детстве его дразнили Бульдозером – за упрямство и полноту, и сейчас ему приходилось делать регулярные пробежки и упражнения из йоги, чтобы поддерживать себя в форме. А ведь отличительная черта зрелого оззи – большой «пивной» живот и лысеющая макушка.

“Red Edge” снимали помещение для репетиций в полузаброшенном спортзале, в Редлэнд Бэй, по соседству с Логан-сити. Даррен не раз бывал тут – кругом складские помещения и ангары, воздух пропитан машинным маслом, краской, морской солью и еще сотней различных «ароматов». Над стенами приземистого здания поработали местные мастера граффити, украсив их огромными яркими надписями и символикой, вроде ирландского трилистника или гигантского кулака.

«Даррен Хейз в Стране Чудес», - усмехнулся он, припарковавшись рядом с рахитичной желтой «тойотой». В выложенном грязным кафелем холле на него уставился, затягиваясь сигаретой, невысокий парень в кожаной куртке, неуловимо напоминающий хорька. «Травка», - определил Хейз, почувствовав сладковатый запах, и быстро прошел мимо под любопытным взглядом.

- Привет! – Дэниел явно обрадовался ему. – Решился, все-таки! Молодец! Пойдем, познакомлю тебя с Оливером.

Фамильные черты – высокий рост, нескладная худоба, выдающийся вперед подбородок, острые линии лица и глубоко посаженные светлые глаза – делали братьев похожими, как два стручка. Оба носили по золотому кольцу в левом ухе, но Оливера, старшего, отличал черно-белый ежик волос, а Дэна – сводившая девиц с ума ямочка на подбородке.

- Дэни сказал, вы учитель, - быстро глянул старший Джонс на Даррена. Я – профессионал, а вот кто ты, мне пока неизвестно, передал его взгляд. – Почему вам вдруг захотелось петь в рок-группе?

На ударной установке увлеченно выбивал дробь огромный мускулистый парень, весь в наколках, еще один возился с гитарой, не обращая ни на кого внимания. В большой сырой комнате не было окон, потолок прятался во мраке, а температура напоминала о сибирской зиме.

Даррен собрал всю свою волю в кулак, чтобы не сбежать. Рок-группа? Это Оливер Джонс о “Red Edge”, группе, перепевающей чужие хиты по барам? Для которой огромная удача – выступить на «разогреве» у скороспелых юнцов из “The Wonderland”? Да уж, суперзвезды. Я не стану перед ним лебезить, мрачно подумал Даррен.

- Я всегда хотел петь. Правда, не в рок-группе, - деревянным голосом ответил он. – Моим кумиром был Майкл Джексон. В школе я пел в хоре, был солистом, пробовал писать свои песни… Немного умею играть на фортепиано. И еще учился игре на тромбоне.

Хм, угу, тромбонист нам бы очень пригодился, съехидничал взгляд Оливера Джонса.

- А я начинал с барабана Джонатана, нашего среднего братца, - вставил Дэниел, вернувшийся к огромному синтезатору “Yamaha”. – Однажды забыл вернуть палочки на место, и…- он скорчил ужасно напуганную мину.

- Что же бросили музыку? – Оливер продолжал допрос.

- Мои родители считали, что это несерьезно, - сейчас он скажет, что я им не подхожу, снова пронеслось в голове у Хейза. Они дружно согласятся, что для почти тридцатилетнего учителя младших классов это нелепая идея, и разойдутся восвояси. – Ну, а потом я женился…

Казалось, Оливер удовлетворился этим ответом и предложил Даррену что-нибудь спеть, для начала.

- Дэн будет вам аккомпанировать, - он кивнул на брата.

- Я думал, вы на гитаре играете, - шепнул Даррен младшему Джонсу.

- Я играю на всем, даже на ложках, - ухмыльнулся тот. – Заказывай.

- Вы…ты знаешь песенку из «Маленького магазинчика ужасов»?

- У меня довольно высокий голос, - коротко объяснил Даррен. Он взял у Дэниела микрофон и почувствовал, что у него дрожат руки…

Someone show me a way to get outta here.
'Cause I constantly pray I'll get outta here.
Please won't somebody say I'll get outta here.
Someone gimmie my shot, or I'll rot here!

Он пел «Skid Row»[1], песенку бродяг и бездомных из фильма «Маленький магазинчик ужасов», хриплым высоким голосом, напоминающим расстроенный контрабас, покачиваясь на высоких каблуках, в мини-юбке, открывающей волосатые ноги, и помахивая пушистым, расшитым бисером шарфом-боа. Дэниел Джонс, в лохматых волосах которого торчали три белых пера, размалеванный наподобие индейской боевой раскраски, бесшабашно молотил по клавишам синтезатора. В ударнике, оскалившем в зверской улыбке огромные вампирские клыки, Даррен узнал Оливера Джонса.

Вдруг слушатели, больше похожие на компанию проституток, воров и маньяков-убийц, подняли недовольный шум, в музыкантов полетели гнилые фрукты, скомканные газеты, окурки…Даррен вгляделся в толпу и, похолодев, узнал одного особенно недовольного – это был его отец…

Привидевшийся кошмар преследовал его весь день, заставляя все больше убеждаться в абсурдности самой идеи отправиться на прослушивание в “Red Edge”. Зачем он взялся за “Skid Row”? Надо было выбрать что-нибудь менее сложное, ведь он выучил наизусть и перепел множество чужих песен.

Проверяя каракули своих подопечных, Даррен твердил себе, что это и есть его призвание. Нужно перестать мечтать о несбыточном. Перестать представлять себя на сцене вместо Майкла Джексона, Боно, Принца. «Red Edge» - это даже не шанс, а жалкая попытка обмануть судьбу…

Домашним заданием детей было написать о своих мечтах. Невинных мечтах, вроде полета на Луну, новой компьютерной приставки «Sony Playstation», поездки в аква-парк…

Майкл Ричардс написал, что хочет увидеть своего отца.

Чтобы немного отвлечься, расслабиться, Даррен погрузил собак в «ниссан» и покатил по шоссе к океану, к бухте Мортон, рассеянно переключая музыкальные радиостанции.

Show me how and I will, I'll get outta here.
I'll start climbin' up hill and get outta here.
Someone tell me I still could get outta here.
Someone tell lady luck that I'm stuck here!

Навязчивая песня не желала оставлять его в покое. Даррен, чертыхнувшись, вставил компакт-диск, и бархатный голос Дайаны Росс завел грустную историю о разбитом сердце. Оставив машину возле пустынного пляжа, он побрел по песку, сопровождаемый Оби и Оолой, тут же пустившимися в погоню за чайками.

Океан поражал своей обманчивой безмятежностью: сегодня он притворялся ласковым и укрощенным, почти сливаясь в дали со столь же чистым тропическим небом – вверху голубым, а на горизонте - золотисто-розовым в закате.

На небе и позади, в дымке огромного города, загорались первые огни, похожие на звезды, и звезды, похожие на городские огни.

Собравшись в обратный путь – прошло около двух с половиной часов, уже почти стемнело и москиты начали атаку – он обнаружил три звонка с одного и того же незнакомого номера на своем мобильном, оставленном в машине. Перезвонив, Даррен сразу же узнал голос Дэниела Джонса:

- Где ты пропадал? Я звонил несколько раз, никто не отвечал.

Сердце Даррена пропустило несколько ударов.

- Я гулял с собаками, не взял с собой телефон, - объяснил он.

- Все равно мы начинаем поздно, - продолжал Дэниел, как ни в чем ни бывало. – Ты приедешь?

Даррен хотел притвориться равнодушно-удивленным, но необъяснимое глупое торжество вырвалось наружу в вопле:

Возможно, «Red Edge» новый вокалист и был нужен просто позарез, но Оливер Джонс встретил Даррена со своей обычной бесцеремонностью, а остальные участники группы, за исключением Дэниела, почти не заинтересовались Дарреном вообще. От него требовалось немного: выучить слова и держаться, по возможности, мелодии и ритма. Даррен так и не понял, была ли это проверка на «вшивость», но внушил себе, что возьмет от “Red Edge” ровно столько, сколько ему нужно. Возможно, первое же публичное выступление, когда его освистают и высмеют, успокоит его больное самолюбие. Возможно, он поймет, что выступление на сцене совсем его не привлекает.

Конечно, Хейз тщательно скрывал свои ежедневные поездки на репетиции и бросать работу в школе не собирался. На те деньги, которые предложил ему Оливер Джонс, прожить было практически невозможно. Музыканты также где-то подрабатывали, но, как уверял Дэниел, это была временная работа, пока они не начнут выступления. Сам он работал днем в типографии.

Через две недели, когда новый солист уже не спотыкался на рок-хитах вроде «Men At Work», "Smells Like Teen Spirit", «Moneytalks» и "Devil Inside", обычном репертуаре группы, Оливер приехал в студию, как гордо именовалось затхлое помещение для репетиций, лихорадочно возбужденный.

- Выступаем в клубе «Саут Бэнк Найтс»! – прокричал он, перекрывая рев электрогитары. Дэниел радостно хлопнул его по плечу.

- Менеджер – мой школьный приятель. Завтра прослушивание, поэтому не радуемся раньше времени, - Оливер выразительно посмотрел в сторону нового солиста. – Давайте еще раз пройдемся по «Wicked Game», надо отработать начало. Мэтт, твоя партия вообще ни к черту, - бросил он басисту, парню с кудрявой итальянской головой и огромными бицепсами, которые больше подошли бы «качку»-тяжелоатлету.

Была почти полночь, когда Даррен, вдыхая полной грудью влажный прохладный воздух, подошел к своему «ниссану». Жалко фыркнув, машина вздрогнула, но не тронулась с места, когда он завел мотор.

- Дерьмо! – он что есть силы пнул ни в чем не повинный железный бок «ниссана». Так-так, почти новые покрышки на передних колесах порезаны.

За спиной взревело, и ослепительный свет фар мотоцикла на секунду озарил унылую картину и красочное бранное слово на стене, прежде чем Корд, ударник из группы, скрылся во тьме.

- Местная шпана поработала, - вздохнул Дэниел Джонс, подходя к Хейзу. Выглядел он не менее измученным, но довольным. Трудно было бы найти человека, который любил бы свое дело так, как любил его Дэниел Джонс. – Это им запросто. Я тебя подброшу.

- Нелегко тебе у нас пришлось, так? – нарушил он молчание, когда «тойота», заскрипев, потащилась по пустынной улочке.

- Ты и не говорил, что будет легко, - Даррен, закрыв усталые глаза, откинулся назад, прислушиваясь к бурчанию пустого живота. Оливер поскупился даже на время для пары бутербродов и пластикового стакана кофе. – Нормально.

Ему было уютно с Дэниелом, хотя они и не были друзьями, братьями или любовниками. Сработал таинственный механизм судьбы и столкнул их вместе.

Дэниел был из породы Робинзона Крузо – не слишком разговорчивый, он предпочитал отсиживаться в уголке, наигрывая на гитаре или синтезаторе нечто неведомое, пустив звук в огромные наушники. Однако, все, происходящее вокруг, он подмечал так остро, словно обладал еще одним, скрытым во лбу, глазом. Даррену было известно, что он бросил школу в пятнадцать лет, немногим больше проучились и его старшие братья, но, хотя Дэниел был его сверстником, он, спустя всего несколько недель знакомства, испытывал к нему чувство, похожее на благоговение. Наверняка, это он уговорил Оливера взять его в группу.

Забавно, до этого он и Дэниел не были знакомы, но оказалось, что у них масса общих приятелей, кроме того, племянница Даррена, Сара, училась в той же самой школе, которую бросил Дэн…

Ему было бы трудно признаться Джонсу, что живот у него сводит не от голода, а больше от панического ужаса перед завтрашним прослушиванием. Но тот, казалось, сам все понял и высказал несколько ценных советов, которые Даррен жадно ловил, пока они ехали к его дому. «К черту Оливера!», - решил он, но уснул только к утру, взволнованно проворочавшись в постели всю ночь.

Небо не рухнуло, ад не разверзся, они понравились в «Саут Бэнк Найтс». Это оказалось легче, чем он думал – как прыжок с парашютом. Страшнее всего сделать шаг в открытую дверь, в пугающую необъятную неизвестность, но уж там, если этот шаг сделан, и восторг полета, и вдохновение, и беззаботная легкость, словно все утратило вес и кружится в воздушно-солнечном потоке…

Даррену не терпелось позвонить родителям, Трейси, брату, но он решил, что первый раз ничего не значит. Это только первый шаг на пути. Они решат, что он сошел с ума, значит, надо убедить их, что все серьезно, а сначала он должен убедиться в этом сам.

Он старался чутко прислушиваться к зрителям, наблюдая за выражениями их лиц, угадывая, нравится им выступление группы или нет. Потом он выбирал одного, своего любимого на этот вечер слушателя, мужчину или женщину, и, не отрывая от него взгляда, сосредотачивался на словах и музыке. Даррен обнаружил, что этот излюбленный ораторский прием отлично работает и в пении. Но для того, чтобы продержаться целый вечер, у него частенько не хватало голоса, к концу выступления горло, связки и лицевые мышцы отчаянно болели от переутомления. Ему бы очень пригодились сейчас те приемы правильной постановки дыхания, которым когда-то учил их руководитель школьного хора.

Он почти не бывал дома, уходя рано утром, а возвращаясь ночью, поэтому частенько приходилось либо брать собак с собой на репетиции, либо договариваться с соседскими детишками о прогулках для Оби и Оолы за пару долларов.

- Мне кажется, нам стоит немного изменить репертуар, - поделился он своими мыслями с Дэниелом, поскольку пока не решался поговорить с Оливером. – Ввести несколько медленных композиций, что-нибудь от Джорджа Майкла или Принца, чтобы можно было передохнуть. К тому же, публика быстро устает от шума.

- Принц? – Дэниел взглянул на него с сомнением. – Оливер его терпеть не может, ему подавай хард-рок или рок-н-ролл – AC/DC, «Icehouse», «Grinspoon».

- Но даже у «Metallica» есть медленные вещи, как Nothing Else Matters, - заупрямился Даррен. – Дэн, ты же сам не любишь тяжелый рок!

Тот лишь пожал плечами, но Хейзу и этого было достаточно. Он уже привык к манере своего приятеля выражать мысли не словами, а больше выражением лица или жестом.

В этот вечер “Red Edge” вновь выступали в клубе «Брисвегас», но уже в качестве самостоятельной группы и с новым солистом. Это признанные музыканты собирают стадионы и в мьюзик-холлы, а обычные «рабочие лошадки» не брезгуют и клубами, повторял Оливер Джонс с оттенком гордости, каждый заполняет свою нишу.

Первые несколько песен они отыграли легко, словно по накатанной дорожке. Одетый в черные кожаные брюки и ярко-красную сетчатую тенниску, Даррен скользил по сцене между музыкантов, продолжая внимательно наблюдать за публикой. Кто-то равнодушно глазел, потягивая вино или поедая десерт, но были и те, не очень многие, кто слушал внимательно и искренне аплодировал. Ему аплодировали! При этой мысли он едва не взлетал к потолку от счастья, если бы только не безучастные физиономии басиста и ударника группы.

Лишь на «Devil Inside», адреналиновом хите INXS, они почти ожили, когда высокая шатенка в элегантном атласном вечернем платье с прозрачной пелериной, сидевшая в одиночестве за одним из столиков, неожиданно вскочила и крикнула:

Слегка ошарашенный, Даррен пригляделся к ней и чуть не произнес вслух: «Холли».

Что она здесь делала? Хотя, она ведь богатая светская дама, вероятно, просто проводила вечер в компании друзей.

У него не было никаких сомнений, что Холли его узнала.

Даррена словно магнитом притягивало в ее сторону, и она тоже не отрывала от него изумленных зеленых глаз весь остаток выступления “Red Edge”.

Дождавшись окончания сета, он наскоро принял в гримерке душ, захлопнув дверь прямо перед носом огромного Мэтта, натянул свежую рубашку и вернулся в зал, но столик оказался пустым. Растерянно оглянувшись по сторонам, Даррен спросил у пробегавшего официанта, куда делась дама в черном, которая сидела за столиком пять минут назад. Тот ответил, что она расплатилась и ушла – возможно, в бар, на танцпол или в бильярдную, а, может, и вовсе покинула клуб.

Попрощавшись с музыкантами, Хейз вышел из «Брисвегаса» и направился к «ниссану», благоразумно оставленному на охраняемой клубной стоянке.

- Можно взять у вас автограф? – остановил его робкий голос. Холли стояла в двух шагах от него, теребя свою накидку и смотря на него искоса, словно опасаясь, что Даррен прогонит ее прочь.

Он повернулся и окинул ее высокомерным взглядом.

- После того, как ты ушла? Разве мы играем в «прятки»?

- О, простите меня, мистер Джексон, - перебила она с лукавой улыбкой, подошла поближе, и рука ее перебралась на его пиджак. – Я…я испугалась, что ты знать меня не захочешь. Господи, теперь я даже не знаю…

- Ты сумасшедшая, - вздохнул он, притягивая ее к себе и приникая к терпким губам, ловя взволнованное дыхание Холли, трогая шелковые завитки волос. Адреналин в его крови, разогретый выступлением, поднялся на немыслимую высоту, все внутри торжествовало, как никогда в жизни. Он не знал, каким человеком он становился, но даже ожидание было прекрасным.

Разомкнуть объятия их заставил дружелюбный гудок автомобиля. Мимо проехал, махнув им рукой, Дэниел Джонс в своей «тойоте», рядом с ним сидела симпатичная блондинка – его девушка Мишель.

Холли стала появляться почти на каждом выступлении “Red Edge”, но уже садилась где-нибудь в уголке, не привлекая внимания, однако вскоре все музыканты начали считать ее подружкой Даррена, хотя он не обсуждал ее даже с Дэниелом. Впрочем, с Дэниелом трудно было разговаривать о чем-то, кроме музыки.

Тяжелее всего было думать о выборе, который ему предстоял. Он продолжал работать в школе и искренне наслаждался общением с детьми, но работа занимала теперь лишь незначительную часть его мыслей, и все чаще, с чувством вины, он ловил себя на том, что выполняет лишь самый необходимый минимум своих обязанностей, избегая сложностей. Для учителя это было недопустимо. Главной сложностью, его больной мозолью оставался Майкл Ричардс. Как он мог быть с Холли, когда ее сын ненавидел его?

Неожиданно молчун Дэниел уговорил-таки своего брата включить в репертуар “Red Edge” несколько медленных мелодичных баллад – во-первых, чтобы, как он сказал, порадовать свою подружку Мишель, а во-вторых, старые песни уже давно набили оскомину самим музыкантам. Все равно, почти на месяц с работой воцарился полный штиль – несмотря на все усилия Оливера, ему с трудом удалось раздобыть для группы один-единственный вечер в новом развлекательном центре. Безработных музыкантов в Брисбене было гораздо больше, чем заведений, приглашающих их для выступлений, и “Red Edge” приходилось нелегко в острой конкурентной борьбе.

- Через неделю-две рванем в Перт, - как-то мечтательно сказал Мэтт, любовно настраивая свою гитару. Очередная репетиция тянулась безнадежно долго, все вымотались, но Оливер продолжал настаивать на отшлифовке той или иной партии, пока Даррен не охрип окончательно, а сам он не порезал два пальца о струны. – Уже ноябрь, пора нам.

Зима – самое жаркое и беспечное время на Золотом Берегу. В то время, как европейцы кутаются в меха, топят камины и лепят снеговиков, оззи берут отпуск и наслаждаются серфингом, заполняют пляжи и бассейны в курортных отелях, встречая Рождество сорокоградусной жарой и Санта-Клаусом в плавках. Дэниела, Оливера, Мэтта и Корда уже охватило радостное нетерпение, словно застоявшихся в стойлах беговых лошадей, предчувствие успеха и приключений в дороге, для которой уже нанимался специальный фургончик, и Даррен осознал, что пора двойной жизни закончилась, хочешь не хочешь, нужно было делать выбор.

- Уедешь? – Трейси потрясенно уставилась на младшего брата. – Куда? Надолго? – вопросы посыпались, словно из решета.

- Как минимум, на полтора месяца, - взглядом он умолял ее о понимании, но Трейси захотела сначала вытянуть из него все подробности, не менее дотошная, чем дантист. В уютной кухне ее дома Даррен сидел, как на иголках, готовя длинную эмоциональную речь в свою защиту.

- Значит, у Сары дядя-певец! – наконец, воскликнула она со смехом. – Господи, а ты представляешь себе реакцию отца, Даз?! Это тебе не шутка, богемная жизнь, наркотики, выпивка, голые девицы, незаконные дети, драки в барах и все такое.

- Трей, ты начиталась бульварных газет, - он не удержался и полушутливо дернул ее за прядь белокурых, как и его собственных, волос. – Фред Дерст из меня не получится. Ты же знаешь, я тихий, скромный мальчик, - увернувшись от ответного щипка, Даррен подмигнул Трейси. Как же он обожал сестру!

- Это не я, так скажет папа, - она испустила тяжелый вздох и вернулась к разделочному столу, на котором были разложены ингредиенты для ее коронного блюда – мясного пирога с гороховой подливкой. Блюдо, неизменно полусырое, тяжелое для желудка, но никто Трейси критиковать не осмеливался. В ее бархатных ручках органично сочетались нежная материнская доброта и отцовская властность. Даррен возлагал большие надежды на ее поддержку.

Чтобы окончательно перетянуть сестру на свою сторону, он привел ее на выступление “Red Edge” в развлекательном центре «Кристалл Холидей», которое могло оказаться последним брисбенским выступлением группы в этом году. Даррен уже привык к присутствию Холли, но видеть нарядную Трейси среди публики и пытаться прочесть по ее лицу, что она думает о своем младшем непутевом братце, было изощренной пыткой и в то же время удовольствием.

Едва они закончили концерт и Даррен смог подойти к ней, Трейси чуть не задушила его, с ликующим воплем бросившись к нему на шею.

- Господи, не зря я наплела дома, что иду на собрание женского клуба! Местные дамы были готовы тебя слопать! – хихикнула она. – Ты был так сексуален, мне ужасно хотелось всем рассказать, что ты мой брат! Но Дар, - нахмурилась она. – ты ведь бросишь школу… Я понимаю, сейчас тебе нравится все это, - она обвела руками пространство, наполненное музыкой, смехом, разноцветными воздушными шарами и веселой толпой. – Я сама тебя убеждала… Но если это не навсегда? Ведь раньше тебе нравилось быть учителем.

- Да, нравилось, но мне этого мало, Трей, - решительно ответил он. – Я рискну, посмотрим, что получится.

Темные враждебные тучи сгустились над империей, Амидалой и Анакином, когда запищал дверной звонок. Даррен нажал на пульте кнопку паузы и вышел в холл, нахмурившись, поскольку даже по теории вероятности никто не мог заглянуть к нему в этот вечер. Разве что самый отчаянный коммивояжер. Или женщина-загадка.

Даррен автоматически отступил в сторону, впуская Колби, и медленно закрыл дверь, впустившую легкий запах духов и отсвет багрового заката. Она показалась ему удивительно красивой – блестящие, как соболий мех, темные волосы, глубокие глаза, фигура мягко очерчена бирюзовым платьем свободного покроя. До боли знакомый облик, однако что-то в нем изменилось…

- Привет, привет, ребята! – Колби наклонилась приласкать бросившихся к ней собак. - Как я соскучилась…Может, пройдем…в гостиную? – она бросила на Даррена короткий задумчивый взгляд.

- На следующей неделе суд, и … - Колби едва слышно вздохнула. – А я проезжала мимо и увидела табличку «Продается».

Даррен непроизвольно сжал кулаки. Они напоминали персонажей из какой-то глупой «мыльной оперы» - казалось, каждая фраза взята из кем-то написанного сценария. Получив повестку от своего адвоката, он на мгновение вновь погрузился в агонию прежней боли, растерянность и беспомощность. Ему даже не нужно было никуда ехать, постановление о разводе выносилось и заочно. Так же легко, как снять с пальца золотое обручальное кольцо. Прошедшие семь месяцев он осторожно залечивал раны, пытался заново перестроить свою жизнь, в ней появились другие люди, Холли, наконец, но Даррен осознал, что все еще не выработал иммунитет против Колби. Она была его женой, его лучшим другом, а превратилась в болезнь.

- Я разговаривала с Джуди недавно, - ага, значит, матери она звонит! – Неужели ты ушел из Виллинг Уайт? – Колби, казалось, нервничала под его взглядом. Обычно она была спокойна, как морской пейзаж на стене. – Не могу поверить…У тебя все хорошо? Я имею в виду… - она запнулась.

«И почему нам с младенчества вдалбливают в голову эту чертову европейскую вежливость?» - устало подумал Даррен. «Австралия ведь за тысячи километров от Англии, а мы разговариваем точно говорящие манекены, бросаем, увольняем, ненавидим людей, но при этом не забываем спросить, как дела!»

- Не беспокойся, наш развод я как-нибудь переживу, - сухо сказал он, настраиваясь на бессмысленную светскую беседу. – Мама, наверное, проболталась, что я теперь…в некотором роде…певец, - смущенная запинка объяснялась тем, что обычно у знакомых и друзей отвисала челюсть либо начиналось нервное хихиканье при этом заявлении. – Я выступаю с группой под названием “Red Edge”.

- У тебя отлично получается, - вдруг сказала она с нежной теплотой. – Я видела тебя в «Саут Бэнк Найтс». Ты выглядел таким счастливым.

- Ты там была? Вот уж не знал, что тебе полюбились ночные клубы.

- Меня пригласила Холли Ричардс, старая знакомая, - с нескрываемой иронией отпарировала Колби его колкость. – А она все такая же, как в Мэйбл Парк, красивая, самоуверенная, богатая… У вас с ней что-то есть?

Какого черта Холли это сделала?! Сумасбродка!

- Что-то есть. Ее сын – мой бывший ученик. Тебя мучает любопытство, Колби?

- Мне показалось, она тебя любит. Холли упросила меня поговорить с тобой, хотя я так боялась приезжать, - Колби вздохнула и обвела взглядом комнату. - Здесь ничего не изменилось. Но мы-то стали другими, правда? - она повернулась и подошла к окну.

- Так о чем же ты хотела поговорить, Колби? Хотела узнать, скучаю ли я без тебя, как ты скучала по Оби и Ооле? Или ты хочешь убедиться, что я все еще люблю тебя? – взвился Даррен, чувствуя невыносимое напряжение.

- Мне тяжело знать, что ты страдаешь. Мне тоже больно, - призналась Колби, не отводя от него своего чистого искреннего взгляда. – Поэтому я и не могла приехать раньше.

- Мне было бы легче, если бы ты объяснила, почему.Что я сделал не так? – в его голосе прозвучала мука. – Брак не рушится в один момент. Ты никогда не жаловалась, не упрекала меня, как же я мог догадаться, что ты больше не хочешь быть со мной в богатстве и бедности, в горе и в радости? Господи…- вдруг выдохнул он.

Его взгляд скользнул по ее фигуре, и Даррена жестоко ударило прозрение.

- Да, я беременна, - Колби инстинктивно скрестила руки на животе, умоляюще посмотрев на человека, который юридически все еще являлся ее мужем.

Когда-то, они были тогда еще студентами и только собирались пожениться, им пришлось отказаться от ребенка, который мог бы родиться, если бы не обстоятельства. Тогда казалось, что обстоятельства важнее, и Колби настояла на аборте. Потом ей уже не удалось забеременеть снова, и они просто закрыли эту тему. Семей без детей в современном мире полно, и Даррен переключил свои родительские инстинкты на племянников. И вот теперь она ждет ребенка, отцом которого он не смог стать…

- Прости меня, - она вдруг пошатнулась, и Даррен, опомнившись, бросился к ней. Осторожно обнял и усадил на диван. Злость, смешанная с ревностью и обидой, исчезла, осталась тревога.

Какое право он имел теперь на Колби? Какая разница, от кого ее ребенок? Их жизни разбежались в разные стороны, но Даррен не вынес бы мысли о том, что они стали врагами. «Должно быть, я становлюсь либо полным идиотом, либо святым», - подумал он.

- Представляешь, как воспринял отец мое признание, что я бросил работу учителя, чтобы стать певцом! – быстро сказал Даррен, чтобы успокоить ее, убедить, что он владеет своими эмоциями. – Для него я сплошное разочарование.

Если бы не мать и Трейси, Роберт не удержался бы от грандиозной сцены и предсказаний о печальной судьбе, ожидающей непутевого сына. В конце концов, сдавшись на уговоры, он просто махнул рукой, словно снимая с себя всякую ответственность. Он дал Даррену Стэнли все, что мог, не его вина, если тот вырос избалованным и странным. Должно быть, наследственность деда по материнской линии, анзака[2].

Потом его вызвали на попечительский совет школы Виллинг-Уайт Парк – кто-то из родителей узнал и обнародовал страшную тайну о том, что учитель младших классов мистер Хейз подрабатывает «певцом» в ночных заведениях. Ему заявили, что подобное поведение абсолютно непедагогично и ставит под сомнение положительность влияния Даррена на детей. Как будто он исполнял стриптиз! Удивительно, но за него вступилась ярая мужененавистница миссис Брэдбери, мать Лори. Впрочем, она прославилась борьбой с дискриминацией в любой форме, начиная от традиционного запрета женщинам появляться в пабах до штрафа за выгуливание собак на общественных газонах. Холли также жаждала вмешаться и поставить на место «злобных ведьм», но Даррен убедил ее, что увольнение неизбежно, поскольку “ Red Edge” уезжает в турне.

- Его родители всю жизнь работали в химчистке, но они и слова не сказали, когда Дэн бросил школу в пятнадцать лет, чтобы заниматься музыкой! В детстве у него и братьев было целых три ударных установки, и они дубасили втроем целыми днями, а потом играли в футбол или шлялись по улицам. Дэниел отлично играет и на ударных, и на гитаре, и на клавишных…Он самостоятельно делает аранжировки песен на компьютере…Дэниел знаком с половиной австралийских музыкантов…

- Отец просто боится за тебя, - виновато шепнула ему потом мать. – Ты же знаешь, он любит тебя и больше всего не хочет, чтобы ты повторил нашу судьбу. Мечты не всегда сбываются, сынок.

Вечная нужда и очередь за социальным пособием, жизнь в тесном трейлере, джинсы, которые он донашивал за старшего брата – Даррен отлично помнил все это, но, тем не менее, считал свое детство счастливым. Родители никогда не унывали и обожали трех своих отпрысков, которым завели целый зоопарк – парочка кенгуру, собаки, кошки, поросята, овцы, лошади и даже змеи, а в Брисбене всегда тепло и солнечно, и можно было плескаться в реке, сколько влезет.

- Ты действительно изменился, Даррен, - Колби осветилась мягкой, почти материнской улыбкой. – Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? Того Даррена, кем ты был семь лет назад. Ты бурлил идеями, как вулкан, смеялся, пел и всех смешил своими пародиями на Майкла Джексона. А потом ты отказался от всего, что любил, потому что женился на мне и решил, что твой долг - стать таким, как все. Я тогда не понимала, чего это тебе стоило... Я начала злиться, думала, почему ты превратился в скучного и правильного зануду, который приезжает домой ровно в шесть часов и всегда заказывает в ресторане цыплячью грудку с рисом. А потом поняла. Я ушла потому, что связывала тебя, потому что не могла больше так жить и ненавидеть тебя и себя.

Он застыл в оцепенении. До него с трудом доходил смысл и жестокая логика ее слов. Колби всегда была разумна и логична, она строила жизнь по поговорке: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Но, оказывается, в ней скрывалась некая иррациональность - она любила его, пока он являлся ее противоположностью, ее рассудочность и его жизнерадостная беспечность. Возможно, в том, что она пожертвовала их любовью, и была своя мудрость, но Даррен не верил, что это был единственный выход. Если бы он мог прочесть ее мысли тогда, семь месяцев назад, разве не сказал бы он ей: «Если ты в меня веришь, я стану тем, кто тебе нужен»? Любовь – это взаимное доверие. А они настроили непроходимые стены на пути друг к другу. Слова, слова...

И только сейчас он впервые полностью осознал и смирился с мыслью, что потерял Колби навсегда.

В Брисбене, столице штата Куинсленд, всегда тепло, солнечно и весело, точно сама природа улыбается вместе с людьми. От величественных колониальных особняков нуворишей, разбогатевших на вине, фруктах или угле, до небоскребов в деловых кварталах, от Парка Королевы до утесов Кенгуру Пойнт, от Мортон Бэй до Логан-сити жизнь не замирала ни на секунду.

- Чертов город. Невозможно дышать, - проворчал недавно приехавший из буша автовладелец в шляпе а ля Мик Данди и сапогах из крокодиловой кожи, застрявший в пробке на мосту Уильяма Джолли. Казалось, здесь собралось все двух с половиной миллионное население Брисбена. Соседи посматривали на его потрепанный «фордик» с ухмылкой – надо же, решетка от кенгуру! А он отвечал им презрительно-высокомерным взглядом – мол, что вы понимаете, городские крысы!

Впереди, в шикарном спортивном автомобиле ярко-красного цвета ссорились парень, сидевший за рулем, и девушка-блондинка. Шикарная девушка, волосы, грудь... Что еще надо этому богатому идиоту? Грохот убойного рока из динамиков магнитолы не позволял расслышать оскорбления, которыми парочка поливала друг друга, но по разъяренным лицам смысл был и так ясен.

Справа обливался потом толстяк в строгой рубашке с глухим воротом. Да открой ты окна, если нет кондиционера!

Слева бушмену показал неприличный, ох, какой неприличный язык мальчуган лет пяти, высунув из машины любопытную рожицу. Мать болтает по мобильному и одновременно накрашивает губы.

Сзади нетерпеливо сигналят, за тонированными стеклами “BMW” не разберешь, кто именно.

Наконец, вереница машин тронулась, Рик умолк, сосредоточившись на дороге, и Лесли, сдерживая слезы, сердито ткнула пальцем в кнопку радио. Ей нужно отвлечься, иначе, ей-Богу, не сдержать рыданий. Он ведь даже диск «Noiseworks» поставил, зная, что она ненавидит тяжелый рок!

Услышав нежное перешептывание гитары и струнных, она расслабилась и закрыла глаза. То, что надо…К горько-сладкой, словно аромат ванили, музыке и пульсации ритма присоединился голос – мягкий, то спускающийся до полушепота, то окутывающий бархатной пеленой мурлыкающих полутонов, то пронзительно-высокий. Она никогда еще не слышала ничего подобного. С изумлением Лесли поняла, что песня словно написана о ней самой – вся эта пытка одиночеством, безуспешные старания поймать любовь за огненный хвост в пестром изобилии мелких страстей и эмоций, пылающий накал страсти и жестокость обид и измен…

- Вы слушаете B105, я Том Пристли, и, если в душе вы хоть немного романтик и мечтатель, дебютная песня “Like A Dream” новой брисбенской группы под названием “Crush” не оставит вас равнодушным, - зажурчал голос ди-джея популярной квинслендской радиостанции, едва последние мазки музыки растаяли. – В этой композиции есть что-то от “Motown”, немного сахара от Roxette, немного драйва от Young Cannibals, если вы помните их хит “She Drives Me Crazy”, но общий стиль весьма близок к 1980-м – Трейси Уллман, Саймон Ле Бон, ранняя Мадонна, Шерил Кроу. Одним словом, вы можете смело поставить знак качества на всем, что предложат нам в будущем эти ребята из Логан-сити – Даррен Хейз и Дэниел Джонс из группы “Crush”.

«Короче, скажи просто, что эта песня – супер, самая лучшая, что я слышала за последнее время», - обругала про себя Лесли его велеречивость и пространные комплименты.

- Лес…- начал Рик виноватым тоном – опомнился! – но она шикнула на него и даже стукнула по коленке:

- Услышав песню “Like A Dream”, B105 не удержались и пригласили их к себе в радиостудию, - бодро продолжал ди-джей. – Мы дадим парням возможность рассказать о себе и своих творческих планах, побеседуем, а потом примем несколько звонков от наших слушателей. Готовь вопросы, Брисбен! Как дела, Даррен, Дэн? Ваша песня буквально взлетела сразу на третье место чарта MTV и четвертое место национального хит-парада синглов, видеоклип в активной ротации на музыкальных каналах The Rage, Channel V и VH1, вы чертовски популярны! И при этом не имеете никакого отношения к хип-хопу! Откуда же вы взялись, ребята? Расскажите, может, и мне стоит попробовать?

- О’кей, Том. Тогда ты должен вырасти в Логан-сити, петь в школьном хоре, закончить университет, а потом вдруг понять, что музыка – это все, что тебе нужно, - у говорившего был мягкий, хорошо поставленный голос с затаенной улыбкой.

- Судьба. Случай. И еще немного магии. Мы с Дэном росли в одном районе…кстати, он - англичанин.

- Не может быть, ты из «поммов», Дэн?! – воскликнул ди-джей как будто шокированно – понятное дело, выучил биографию своих гостей наизусть задолго до эфира.

- Не волнуйся, Том, мои родители переехали сюда, когда мне было восемь месяцев от роду, так что я считаю себя оззи.

- Уфф, прямо гора с плеч! – все трое искренне рассмеялись. – Кстати, Даррен – бывший школьный учитель, а Дэн получил прозвище «Прогульщик», потому что постоянно прогуливал свои уроки…Та еще парочка! Итак, вы встретились на заре туманной юности, погоняли вместе футбольный мяч и поняли, что созданы друг для друга…ммм…я имею в виду музыкальное сотрудничество, конечно, - невинно поправил себя Том Пристли. – И – трекс, фекс, пекс – группа создана! Ну, а как на самом деле? Что ты имел в виду, говоря о судьбе, случае и магии, Даз?

- Представь себе, что ты работаешь в школе несколько лет, кажется, все на будущее предопределено, и вдруг ты понимаешь, что все эти годы шел совсем к другой цели. Случай столкнул меня с Дэниелом и дал мне шанс заняться тем, что я всегда любил – музыкой. Мы даже не были еще толком знакомы, а он позвал меня солистом в свою группу, в которой он с братом и приятелями играл забойный рок-н-ролл. Знаешь, в стиле AC/DC, The Vines, The Living End.

- Правильное решение, Дэн! – вставил ди-джей. – Школьный учитель, уличный хулиган…должно быть, ударником у вас был официант, а в басистах - бухгалтер?

Снова хохот – похоже, в радиостудии B105 веселились на полную катушку.

- Ты почти угадал, Том! – подтвердил Даррен Хейз. – Мы исполняли кавер-версии известных хитов, покатались с концертами по Золотому Берегу с полгода, а потом тихо-мирно разошлись. Какое-то время я вновь работал с детьми, но связь с Дэном не терял, ну, а потом мы решили создать новую группу, из нас двоих, и писать свои собственные песни.

- Магия – когда мы работаем вместе и вкладываем все, что чувствуем, в нашу музыку. Песня может возникнуть буквально из ничего - придет в голову строчка, потом мелодия, я начинаю напевать ее, Дэниел подбирает нужные аккорды и сэмплы, и вот – песня почти готова! Я каждый раз считаю это чудом. Но, главное, волшебство в том, что наша музыка нравится людям. Должно быть, потому что она не умеет лгать, и она – только то, что мы есть.

- Кажется, я понимаю…- задумчиво сказал Том Пристли. – Да уж, это вам не «ла-ла-ла» от Бритни Спирс, эти ребята – настоящие философы, прислушайтесь, к тому, что они поют. Так, сейчас мы послушаем голос Брисбена. У нас на связи очень взволнованная девушка по имени Лесли…

- Привет, я…я только что услышала вашу песню, она просто великолепна…просто то, что я чувствую сама. Так трудно понять, что важно, а что второстепенно. Трудно продолжать надеяться, верить, что любовь – это не только пустые слова. Хотя я знаю, мы незнакомы, - Лесли нервно рассмеялась в трубку мобильного телефона и покосилась на угрюмого Рика. – Обещаю, я куплю ваш альбом, как только он выйдет. Мой вопрос: Даррен, вы счастливы?

- Вот так в лоб! – съязвил ди-джей. – Думаю, даму интересует твоя личная жизнь.

- Лесли, да – я счастлив, - спокойно ответил Даррен Хейз.

[1] Переводится как «Двор чудес», район обитания бродяг и воров

[2] Анзак – прозвище австралийских солдат, участвовавших со Второй Мировой Войне. День Анзака – 25 апреля – государственный праздник.